Неточные совпадения
Поди ты сладь с человеком! не верит в Бога, а верит, что если почешется переносье, то непременно умрет; пропустит мимо создание поэта, ясное как день, все проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а
бросится именно на то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит природу, и ему оно понравится, и он станет кричать: «Вот оно, вот настоящее знание тайн сердца!» Всю жизнь не ставит в грош
докторов, а кончится тем, что обратится наконец
к бабе, которая лечит зашептываньями и заплевками, или, еще лучше, выдумает сам какой-нибудь декохт из невесть какой дряни, которая, бог знает почему, вообразится ему именно средством против его болезни.
А его резали ножом, голова у него горела. Он вскочил и ходил с своей картиной в голове по комнате,
бросаясь почти в исступлении во все углы, не помня себя, не зная, что он делает. Он вышел
к хозяйке, спросил, ходил ли
доктор, которому он поручил ее.
Он
бросился к ней и с помощью Василисы довел до дома, усадил в кресла и
бросился за
доктором. Она смотрела, не узнавая их. Василиса горько зарыдала и повалилась ей в ноги.
Новостей много, слушай только… Поздравь меня: геморрой наконец у меня открылся! Мы с
доктором так обрадовались, что
бросились друг другу в объятия и чуть не зарыдали оба. Понимаешь ли ты важность этого исхода? на воды не надо ехать! Пояснице легче, а
к животу я прикладываю холодные компрессы; у меня, ведь ты знаешь — pletora abdominalis…» [полнокровие в системе воротной вены (лат.).]
Он сорвался с места и, отворив дверь, быстро прошел в комнату. Перезвон
бросился за ним.
Доктор постоял было еще секунд пять как бы в столбняке, смотря на Алешу, потом вдруг плюнул и быстро пошел
к карете, громко повторяя: «Этта, этта, этта, я не знаю, что этта!» Штабс-капитан
бросился его подсаживать. Алеша прошел в комнату вслед за Колей. Тот стоял уже у постельки Илюши. Илюша держал его за руку и звал папу. Чрез минуту воротился и штабс-капитан.
Действительно,
к воротам дома подъехала принадлежавшая госпоже Хохлаковой карета. Штабс-капитан, ждавший все утро
доктора, сломя голову
бросился к воротам встречать его. Маменька подобралась и напустила на себя важности. Алеша подошел
к Илюше и стал оправлять ему подушку. Ниночка, из своих кресел, с беспокойством следила за тем, как он оправляет постельку. Мальчики торопливо стали прощаться, некоторые из них пообещались зайти вечером. Коля крикнул Перезвона, и тот соскочил с постели.
Гааз жил в больнице. Приходит
к нему перед обедом какой-то больной посоветоваться. Гааз осмотрел его и пошел в кабинет что-то прописать. Возвратившись, он не нашел ни больного, ни серебряных приборов, лежавших на столе. Гааз позвал сторожа и спросил, не входил ли кто, кроме больного? Сторож смекнул дело,
бросился вон и через минуту возвратился с ложками и пациентом, которого он остановил с помощию другого больничного солдата. Мошенник
бросился в ноги
доктору и просил помилования. Гааз сконфузился.
Ему казалось, что стоило Устеньке подняться, как все мириады частиц Бубнова
бросятся на него и он растворится в них, как крупинка соли, брошенная в стакан воды. Эта сцена закончилась глубоким обмороком. Очнувшись,
доктор ничего не помнил. И это мучило его еще больше. Он тер себе лоб, умоляюще смотрел на ухаживавшую за ним Устеньку и мучился, как приговоренный
к смерти.
С истеричною больной сделался припадок,
доктор бросился к ней на помощь, позабыв об оставленной на столе рукописи, — этого было достаточно, чтоб имя таинственного корреспондента, давно интриговавшего все Заполье, было раскрыто.
Заехавший
к нему поручик, чтобы узнать, что он предпримет касательно дуэли, увидев Аггея Никитича в совершенно бессознательном положении, поскакал позвать
доктора; но тот был в отъезде, почему поручик
бросился к аптекарю и, застав того еще не спавшим, объяснил ему, что
доктора нет в городе, а между тем исправник их, господин Зверев, находится в отчаянном положении, и потому он просит господина аптекаря посетить больного.
— Захворал я, Люба? — спросил он полным голосом, чётко и ясно, но,
к его удивлению, она не слышала, не отозвалась; это испугало его, он застонал, тогда она вскочила,
бросилась к нему, а
доктор подошёл не торопясь, не изменяя шага и этим сразу стал неприятен больному.
Елена выбежала из комнаты, стала звать на помощь, камериере
бросился за
доктором. Елена припала
к Инсарову.
— Не надо
доктора! Я только ухо поцарапал, — и Коля
бросился к жене, подавая ей со стола салфетку.
Послышались шаги, показался между деревьями
доктор Благово в шелковой рубахе, в высоких сапогах. Очевидно, здесь, около яблони, у них было назначено свидание. Увидев его, она
бросилась к нему порывисто, с болезненным криком, точно его отнимали у нее...
Настя лежала в больнице. С тех пор как она тигрицею
бросилась на железные ворота тюрьмы за уносимым гробиком ее ребенка, прошло шесть недель. У нее была жестокая нервная горячка.
Доктор полагал, что
к этому присоединится разлитие оставшегося в грудях молока и что Настя непременно умрет. Но она не умерла и поправлялась. Состояние ее духа было совершенно удовлетворительное для тюремного начальства: она была в глубочайшей апатии, из которой ее никому ничем не удавалось вывести ни на минуту.
Раза два, впрочем, и в эти дни он вдруг обнаруживал чрезвычайную деятельность: вдруг подымался,
бросался в Петербург
к докторам, приглашал самых известнейших и составлял консилиумы.
Вечером два
доктора — один костлявый, лысый, с широкою рыжею бородою, другой с еврейским лицом, черномазый и в дешевых очках — делали Ольге Михайловне какую-то операцию.
К тому, что чужие мужчины касались ее тела, она относилась совершенно равнодушно. У нее уже не было ни стыда, ни воли, и каждый мог делать с нею, что хотел. Если бы в это время кто-нибудь
бросился на нее с ножом или оскорбил Петра Дмитрича, или отнял бы у нее права на маленького человечка, то она не сказала бы ни одного слова.
Пелагея
бросается к печке и начинает искать черепок со спичками. Проходит минута в молчании.
Доктор, порывшись в карманах, зажигает свою спичку.
В первую минуту толстяк так смутился, что не мог сообразить, в чем дело. Он силился подняться, встать на ноги и не мог. Только беспомощно махал в воздухе короткими толстыми руками.
Доктор бросился к нему на помощь, подхватил под мышки смущенного Жилинского и поставил его на ноги.
— «Ишь, говорят, тоже фершал выискался! — продолжал он. — Иди, иди, говорят, а то мы тебя замуздаем по рылу!» — «Что ж, говорю, я пойду!» — Повернулся, — вдруг меня кто-то сзади по шее.
Бросились на меня, начали бить… Я вырвался, ударился бежать. Добежал до Серебрянки; остановился: куда идти? Никого у меня нету… Я пошел и заплакал. Думаю: пойду
к доктору. Скучно мне стало, скучно: за что?…
…я уже спал, когда
доктор разбудил меня осторожными толчками. Я вскрикнул, просыпаясь и вскакивая, как вскрикивали мы все, когда нас будили, и
бросился к выходу из палатки. Но
доктор крепко держал меня за руку и извинялся...
— «Ишь, — говорят, — тоже фершал выискался!» — продолжал он. — «Иди, иди, — говорят, — а то мы тебя замуздаем по рылу!» — «Что ж, — говорю, — я пойду». Повернулся, — вдруг меня сзади по шее.
Бросились на меня, зачали бить. Я вырвался, ударился бежать. Добежал до конторы. Остановился: куда идти? Никого у меня нету… Я пошел и заплакал. Думаю: пойду
к доктору. Скучно мне стало, скучно: за что?
Бешено затрещали рукоплескания, все
бросились к хозяину с бокалами. Старичок-доктор оторопело стоял Со своим полным стаканом и изумленно оглядывался.
Старик замолчал и
бросился к нему. Николай Павлович лежал в глубоком обмороке. Тотчас же послали за
доктором, который привел его в чувство и уложил в постель.